Форум » LITERATURE » Любимые Стихотворения... » Ответить
Любимые Стихотворения...
eDalamar: Некоторые личности, начавшие активно постить в теме Литературных Произведений левые вещи, пробудили в дремлющем разуме необходимость данной темы... Она создана...
Marut: ты когда-нибудь целовала висельника? прикол: у него пульсирует бабочка между шейных жил хочешь, пальцем ее прижми - пусть он вспомнит тебя, когда все остальное забудется, словно жил только эти секунды - ласков, нелеп и гол. эта жизнь, которой цена - обол, не имеет дольшей памяти, чем любовь, потому что любовь нарушение координации смерти, когда ты вопреки всему остаешься жив, на веревке страсти болтаясь, как колокольчик. прокаженный памяти, накукуй мне час беспощадной близости, так чтобы пели кости, позвонок бился сердцем, и рассыпались мысли - а потом выбивай смелее из-под затекших ног табуретку жизни.
Ведьма: обалдеть...
Люм: Бредовенько, но общий смысл понравился. А чье это?
Marut: Люм это Ксения Щербино. вот еще из самых любимых у неё знаю, я чудо-зверь, я волшебный зверь по моим следам следопыты идут и ловцы зря изощренны безумные егеря девы выходят мужество в пяльцах плести зря: я не слышу дев и не вижу дев я отвожу глаза цвета ясного янтаря тайну свою храня - боль упрятав в мех смерть моя живет на виду у всех: есть человек на земле, ласковый человек серебряной пулей ласка его для меня *** когда-нибудь, нас положат рядом. как тристана с изольдой, как альфу с бетой, когда-нибудь я буду одета лишь в шелковый саван, стянутая корсетом гроба, можно сказать, раздета и безымянна. когда-нибудь, я буду глуха и ревнива к розам - по лепестку, к женщинам - поименно, буду себя изнутри плавить, как по винтовой лестнице, кружиться по ребрам, буду лежать черная, словно слива. наверное, некрасивая. не такая красивая. впрочем, там в нас отменят память. когда-нибудь, ты оплетешь собой мои проросшие сквозь плоть кости, мои ключицы, торчащие, словно проволочный каркас из бюста, наконец-таки все получилось, мы стали настолько вместе, что сильнее смерти и роста, ты словно приходишь в гости в грудную клетку, чувствуешь в горсти мое сердце, говоришь ему здравствуй. почему же мне кажется, что тогда я буду несчастной? *** ангел мой ягеллон хладный лоб ладный стан ласточий нет на тебя пикассо погубить искУбить выкупить искупить боль мою ягеллон кубарем пронестись по звОночкам позвоночника моего вынести память из меня взять меня из футляра памяти джазовую розу ветров сыграть во мне ягеллон летопись моя триста лет порознь хоть топись не жизнь а судорога голубая глина безумия голубая царская кровь были лилии в теле лилии лопнули оказалось нет во мне никого и тебя во мне нет ягеллон я тебя разлила по миру утренним молоком чтобы дети плакали в колыбелях мертвые в каменных живые в соломенных мужчины мужественность теряли женщины замирали в зрачках твоих ягеллон я тебя вымолила у матери а у отца и спросить забыла вырастила срастила с сердцем своим как плющ обвила продоль кости нет у тебя отца кроме сердца моего матери кроме смерти моей лоб мой лобное место тебе ягеллон я говорила как страшно со мною спать мои следы просвечивают на свет в костяном костеле я краков рифмую с кровью с бескоролевьем а ты ни разу слышишь ни разу не скажешь мне про любовь а только про власть и ласкаешь меня как егерь треплет уставшего пса ягеллон я умею горбиться и грустить но не греться у очага в горсти мак и горох прорубь во взгляде я говорю господи хорошо-то как но не прошу чтоб бог длил мою жизнь в тебе и вне тебя ягеллон снятся мне рыцарей муравьи женская тля тянется следом любишь ли ты меня только сразу скажи не лги женщине лгать себе на погибель если ты делишь с ней колыбель и стол мы с тобой делим постель и плеть верности ягеллон
Marut: Без году неделя, мой свет, двадцать две смс назад мы еще не спали, сорок - даже не думали, а итог - вот оно и палево, мы в опале, и слепой не видит, как мы попали и какой в груди у нас кипяток. Губы болят, потому что ты весь колючий; больше нет ни моих друзей, ни твоей жены; всякий скажет, насколько это тяжелый случай и как сильно ткани поражены. Израильтянин и палестинец, и соль и перец, слюна горька; август-гардеробщик зажал в горсти нас, в ладони влажной, два номерка; время шальных бессонниц, дрянных гостиниц, заговорщицкого жаргона и юморка; два щенка, что, колечком свернувшись, спят на изумрудной траве, сомлев от жары уже; все, что до - сплошные слепые пятна, я потом отрежу при монтаже. Этим всем, коль будет Господня воля, я себя на старости развлеку: вот мы не берем с собой алкоголя, чтобы все случилось по трезвяку; между джинсами и футболкой полоска кожи, мир кренится все больше, будто под ним домкрат; мы с тобой отчаянно непохожи, и от этого все забавней во много крат; волосы жестким ворсом, в постели как Мцыри с барсом, в голове бурлящий густой сироп; думай сердцем - сдохнешь счастливым старцем, будет что рассказать сыновьям за дартсом, прежде чем начнешь собираться в гроб. Мальчик-билеты-в-последний-ряд, мальчик-что-за-роскошный-вид. Мне плевать, что там о нас говорят и кто Бога из нас гневит. Я планирую пить с тобой ром и колдрекс, строить жизнь как комикс, готовить тебе бифштекс; что до тех, для кого важнее моральный кодекс - пусть имеют вечный оральный секс. Вот же он ты - стоишь в простыне как в тоге и дурачишься, и куда я теперь уйду. Катапульта в райские гребаные чертоги - специально для тех, кто будет гореть в аду. *** Мальчик-фондовый-рынок, треск шестеренок, высшая математика; мальчик-калькулятор с надписью «обними меня». У августа в легких свистит как у конченого астматика, он лежит на земле и стынет, не поднимайте-ка, сменщик будет, пока неясно, во сколько именно. Мальчик-уже-моей-ладони, глаза как угли и сам как Маугли; хочется парное таскать в бидоне и свежей сдобой кормить, да мало ли хочется – скажем, выкрасть, похитить, спрятать в цветах гибискуса, где-то на Карибах или Гавайях – и там валяться, и пить самбуку, и сладко тискаться в тесной хижине у воды, на высоких сваях. Что твоим голосом говорилось в чужих мобильных, пока не грянуло anno domini? Кто был главным из многих, яростных, изобильных, что были до меня? Между темноволосыми, кареглазыми, между нами – мир всегда идет золотыми осами, льется стразами, ходит рыжими прайдами, дикими табунами. Все кругом расплескивается, распугивается, разбегается врассыпную; кареглазые смотрят так, что слетают пуговицы – даже с тех, кто приносит кофе; я не ревную. А отнимут – не я ли оранжерейщик боли, Все они сорта перекати-поля, Хоть кричи, Хоть ключи от себя всучи. А потребуют – ради Бога, да забирайте. Заклейменного, копирайтом на копирайте, Поцелуями, как гравюры Или мечи. [vero4ka]
Ведьма: слов нет...одни эмоции и те, описать невозможно...
Ведьма: полазила по ссылке...мне понравилось... *** На страдание мне не осталось времени никакого. Надо говорить толково, писать толково Про Турецкого, Гороховского, Кабакова И учиться, фотографируя и глазея. Различать пестроту и цветность, песок и охру. Где-то хохотну, где-то выдохну или охну, Вероятно, когда я вдруг коротну и сдохну, Меня втиснут в зеленый зал моего музея. Пусть мне нечего сообщить этим стенам – им есть Что поведать через меня; и, пожалуй, минус Этой страстной любви к работе в том, что взаимность Съест меня целиком, поскольку тоталитарна. Да, сдавай ей и норму, и все избытки, и все излишки, А мне надо давать концерты и делать книжки, И на каждой улице по мальчишке, Пропадающему бездарно. Что до стихов – дело пахнет чем-то алкоголическим. Я себя угроблю таким количеством, То-то праздник будет отдельным личностям, Возмущенным моим расшатываньем основ. - Что ж вам слышно там, на такой-то кошмарной громкости? Где ж в вас место для этой хрупкости, этой ломкости? И куда вы сдаете пустые емкости Из-под всех этих крепких слов? То, что это зависимость – вряд ли большая новость. Ни отсутствие интернета, ни труд, ни совесть Не излечат от жажды – до всякой рифмы, то есть Ты жадна, как бешеная волчица. Тот, кто вмазался раз, приходит за новой дозой. Первый ряд глядит на меня с угрозой. Что до прозы – я не умею прозой, Правда, скоро думаю научиться. Предостереженья «ты плохо кончишь» - сплошь клоунада. Я умею жить что в торнадо, что без торнадо. Не насильственной смерти бояться надо, А насильственной жизни – оно страшнее. Потому что счастья не заработаешь, как ни майся, Потому что счастье – тамтам ямайца, Счастье, не ломайся во мне, Вздымайся, Не унимайся, Разве выживу в этой дьявольской тишине я; Потому что счастье не интервал – кварта, квинта, секста, Не зависит от места бегства, состава теста, Счастье – это когда запнулся в начале текста, А тебе подсказывают из зала. Это про дочь подруги сказать «одна из моих племянниц», Это «пойду домой», а все вдруг нахмурились и замялись, Приобнимешь мальчика – а у него румянец, Скажешь «проводи до лифта» - а провожают аж до вокзала. И не хочется спорить, поскольку все уже Доказала. *** А что меня нежит, то меня и изгложет. Что нянчит, то и прикончит; величина Совпала: мы спали в позе влюбленных ложек, Мир был с нами дружен, радужен и несложен. А нынче пристыжен, выстужен; ты низложен А я и вовсе отлучена. А сколько мы звучны, столько мы и увечны. И раны поют в нас голосом человечьим И голосом волчьим; а за тобой братва Донашивает твоих женщин, твои словечки, А у меня на тебя отобраны все кавычки, Все авторские права. А где в тебе чувство, там за него и месть-то. Давай, как кругом рассеется сизый дым, Мы встретимся в центре где-нибудь, посидим. На мне от тебя не будет живого места, А ты, как всегда, окажешься невредим.
eDalamar: Эх, Инна, Инна... и что тебя на рэпак так тянет?
Glenoid: Не буду оригинален,сказав,что обожаю поэзию Серебрянного века. Декадентство и символизм в частности. Из этого для себя выделяю произведения К. Бальмонта и Ф. Сологуба
Marut: Я не то чтобы много требую – сыр Дор Блю Будет ужином; секс – любовью; а больно – съёжься. Я не ведаю, чем закончится эта ложь вся; Я не то чтоб уже серьезно тебя люблю – Но мне нравится почему-то, как ты смеешься. Я не то чтоб тебе жена, но вот где-то в шесть Говори со мной под шипение сигаретки. Чтоб я думала, что не зря к тебе – бунты редки – Я катаюсь туда-сюда по железной ветке, Словно она большой стриптизерский шест. Я не то чтобы ставлю все – тут у нас не ралли, Хотя зрелищности б завидовал даже Гиннесс. Не встреваю, под нос не тычу свою богинность – Но хочу, чтоб давали больше, чем забирали; Чтобы радовали – в конце концов, не пора ли. Нас так мало еще, так робко – побереги нас. Я не то чтоб себя жалею, как малолетки, Пузырем надувая жвачку своей печали. Но мы стали куда циничнее, чем вначале – Чем те детки, что насыпали в ладонь таблетки И тихонько молились: «Только бы откачали». Я не то чтоб не сплю – да нет, всего где-то ночи с две. Тысячи четвертого. Я лунатик – сонаты Людвига. Да хранит тебя Бог от боли, от зверя лютого, От недоброго глаза и полевого лютика – Иногда так и щиплет в горле от..
полная версия страницы